Хроника смертельной осени - Страница 112

112

– А ты знаешь, в чем он ее обвинил, прежде чем изнасиловать и начать кромсать? – Катрин почувствовала, что еще немного – и она вцепится в это ненавистное надменное лицо. – Он обвинил ее в том, что она изменила Антону с тобой и должна быть за это наказана! Он наказал ее за то, что она спала с тобой! Так кто из нас виноват, что она чуть не погибла?

– Я тебе не верю, – его дыхание срывалось. – Это неправда.

– Правда, – отчеканила она. – Истинная причина – это ее измена.

– Расскажи об этом Орлову, – Мигелю хотелось ее ударить до такой степени, что он сцепил руки за спиной. – Ему будет интересно. Я знаю, ты сейчас к нему помчишься, ведь так? Ты Сержа используешь – уж не знаю в каких там своих целях – но тебе на него плевать! Ты просто хотела сбежать из Москвы и поэтому вышла за него. Но рано или поздно он все равно поймет…

– И что же он поймет? – устало поинтересовалась Катрин.

– Он поймет, какая ты двуличная лживая дрянь, – отчеканил он.

– Зачем ты приехал? – Катрин сделала шаг вперед, и теперь они стояли друг против друга – непримиримые враги.

– Я бы не приехал, – он был снова спокоен и высокомерен. – У меня нет ни малейшего желания видеть твою заносчивую персону. Но Рыков угрожал недвусмысленно, и я, как последний идиот, поехал сюда.

– Ты действительно идиот, – гневно выпалила Катрин. – У меня даже язык не поворачивается сказать тебе – до свидания… Вон!

– Да пошла ты, – скривился Мигель и, не прощаясь, вышел.

…Уже почти целый час Катрин лежала неподвижно на диване, подтянув колени к груди. Она все не могла прийти в себя после визита Мигеля. За что он так ненавидит ее? Ну не может же он на полном серьезе считать ее повинной в случившемся с Анной? Или может? Или он намеренно перекладывает на нее ответственность, потому что как только он признается сам себе, что именно он, толкнувший Анну на измену, виноват и перед ней, и перед Антоном – а перед Антоном прежде всего – в тот самый момент он теоретически должен пустить себе пулю в лоб.

Но проще переложить собственный грех на чужие плечи, например, на нее, Катрин. Конечно, во всей этой истории она вела себя не лучшим образом – ее равнодушие и отстраненность от происходящего на многих производили неприятное впечатление. Но Мигелю не удастся внушить ей чувство вины за то, что произошло с Анной.

Но что такое он плел про Сержа?.. Что ее муж делает в Москве? Если он действительно охотится за Рыковым, то нет никакой гарантии, что в этой охоте не пострадает сам. Убийца хитер и нечеловечески жесток: для него не существует ни дружбы, ни сострадания… После того, как он расправился с Аленой, женой его друга, с несчастной жертвой, беременной и невинной, небо должно было обрушиться на него. И что за чудовищное чувство испытывает он к ней, Катрин – лютое, замешанное ни крови и смерти? Может, эта изуверская страсть уже остыла – недаром Мигель упомянул о какой-то женщине, которая помогла Рыкову сбежать из тюрьмы – интересно, кто она? Нет, нет, не стоит обольщаться – суждено ей еще хлебнуть его страшной любви. Ведь неспроста он требует ее в Москву. «Чем все это кончится, Боже мой», – в страхе подумала Катрин.

Звонок телефона оторвал ее от тяжких мыслей.

– Катрин, – Анна говорила спокойно. – Антона больше нет.

– Как это? – спросила Катрин, не поняв. – Как это – нет?

– Он убит, – все так же спокойно ответила Анна. – Он приехал ко мне в Париж, и Рыков его убил. Три дня назад.

– Этого не может быть, – прошептала Катрин.

– Может… к сожалению. Прости, что не сообщила сразу. У меня был нервный срыв, и Джош накачал меня успокоительным. Я пришла в себя только сегодня. Рыков жив, и он убил Антона.

– Я не могу поверить… – Катрин сглотнула ком в горле, слезы уже потоком бежали по ее щекам. – Я не могу поверить… Невозможно…

– К несчастью, возможно, – голос Анны Катрин слышала, словно из-под земли.

– Он способен на все.

– Да, – плотные кольца еще не до конца осознанного горя душили Катрин. – Получается, что Мигель сказал правду.

– Мигель? – вопрос прозвучал равнодушно. – Он приезжал к тебе?

– Да, – еле выдавила Катрин. – Ушел часа полтора назад.

– Зачем он приходил? – все так же равнодушно спросила Анна.

– Он… Сообщил, что Рыков жив. Но про Антона… ничего не сказал.

– Он не знает, – прошептала Анна. – Я сейчас же позвоню ему.

Наконец Катрин смогла сделать глубокий вдох. Ну что ж, она приняла решение. Наверно, это чистое безумие, но иначе она поступить не может. Ну не может она сидеть здесь и ждать, что ее муж… или Анна… или тот же Орлов – постылый бывший ее любовник – кто-то из них погибнет…

– Я еду в Москву, – она еле шевелила языком. – Серж уже там.

– Я тоже, – ответила Анна, – через неделю я привезу Антона. Хоронить. Как только улажу все полицейские формальности. Джош обещал помочь. Ты придешь на похороны?

– Как я могу не прийти?.. Я приду, – сказала Катрин. – Сообщи мне…

– Конечно, – сказала Анна. – Я позвоню, как только приеду. Да, вот еще… Передай Сержу…

– Что? Что передать?..

– Передай ему, я сожалею… Мне не следовало его обвинять. Он не виноват. Это все я…

– Аня! – воскликнула Катрин, понимая, что она должна что-то еще ей сказать. – Не кори себя! Ты не виновата!

– Виновата, не виновата… Какое теперь это имеет значение… Антона нет, и ничего уже не изменить. Слава богу, я успела ему сказать, что люблю его… – и Катрин услышала в трубке короткие гудки…

Несколько минут она сидела тихо, пытаясь осознать до конца, что Антона больше нет, а когда осознала, невыносимая боль пронизала ее, и она зарыдала с такой силой, что испуганная Тереса прибежала с кухни, и с удивлением увидела, как ее хозяйка, обычно спокойная, даже равнодушная, лежит на полу и рвет на себе волосы, заливаясь слезами и задыхаясь от рыданий. Она то затихала, то начинала плакать с новой силой, а в моменты затишья перед ее глазами вставали картины прошедших семнадцати лет – она видела Антона, серьезного, немного застенчивого, но неизменно доброжелательного, с ласковой улыбкой. «Я буду звать тебя Катрин. Имя Катя тебе не подходит». Антон назвал ее так в первый раз, ему она обязана новым именем, которое прилипло к ней намертво, стало ее вторым «я». И теперь каждый раз, когда кто-то назовет ее Катрин, она с иглой, впившейся в душу, будет оплакивать своего лучшего друга…

112