Хроника смертельной осени - Страница 79

– А друга как зовут?

– Паш-шка. Нас Бо-ог на… на… наказал, – задыхаясь, прошептал Игорь. – За де… девочку…

– Какую девочку? – спросил Булгаков, но юноша не слышал его:

– Господи-и-и, как больно-о-о…

– Кто это сделал?

– Я не ви… не видел… они напа-а-али, надели нам… ме-шшшшки на го… го… головы… на стройку притащи… ли. Ночью… мы… из клуба… – по лицу юноши потекли слезы, и он взмолился. – Сдела-а-айте укол!!!!

– У меня нет обезболивающего, – с сожалением произнес Сергей. – Как же ты учишься, Игорек, если языка не знаешь?

– Знаю, – простонал парень. – Не мог-гу… Слов не пом-м-мню… Почему ме-е-ня не везут в боль… боль… больницу?

– Скорая не может проехать – пробка, – с сожалением ответил Булгаков, а юноша завыл от мучительной боли.

Словно услышав его страдальческий крик, послышалась сирена «Скорой помощи», и Булгаков выпрямился, чтобы помахать рукой бригаде. Фельдшера торопливо вытаскивали из машины носилки и укладки с препаратами. – Сейчас, сейчас, Игорек, – пообещал Булгаков, снова присев перед парнем, а потом спросил:

– Вас привезли сюда, а потом?

Парень заскулил и прикрыл глаза, измученные болью.

– Что было потом? – Булгаков потряс его за плечо, и тот уже закричал в голос:

– Ради бога! Дайте мне что-нибудь!

Булгаков поднялся с колен. Сделав несколько шагов в сторону, он оказался над бездыханным телом, которое уже паковали в черный пластиковый мешок.

– Что, конец? – спросил он.

– Умер от болевого шока. Сердце не выдержало.

– Вы можете помочь второму? – спросил Сергей. – Он страдает.

– Мы сделаем ему укол, – один из парамедиков подошел к еще живому юноше, раскрыл свой чемоданчик и стал копаться в нем. Наконец, найдя нужный препарат, сделал тому инъекцию и спустя несколько мгновений взгляд молодого человека прояснился, и его дыхание стало более ровным.

– Так вас привезли сюда, а что было дальше?

– Дальше привязали… и стали б-бить по лиц-цу… бей… бейсбо… битой, – юноша заплакал. – Они выби-и-или мне зубы…

– Что было потом?

– А потом… – парень затрясся в беззвучном рыдании. – Эт-той же битой…

– Ты видел их лица? Сколько их было?

– Чет… веро… в масках. Но я слышал…

– Что ты слышал?

– Они… по-английски… Но один обратился к другому, всего один раз… Так странно…

– Как?

– Он сказал по-французски «Mon chevalier» … Это секта-а-а… Нам отомсти-и-или…

Булгаков отодвинулся от него, чтобы не мешать медикам. Они поставили Игорю капельницу и стали грузить его в карету «Скорой помощи».

– Что-нибудь удалось узнать? – спросил Пирс, подойдя к Сергею.

– Бред какой-то. Секта, рыцари… По-моему, он бредил.

– Рыцари с бейсбольной битой – впечатляет, – сержант перевернул страницу в блокноте. – Пойдемте, доктор, расскажете…

– Мне на работу надо, – пробормотал Булгаков, но последовал за детективом, доставая телефон. Надо позвонить в клинику и предупредить, что опаздывает. В конце концов, то, что он сейчас делает – его долг, врачебный и человеческий…

В четверг молодой мужчина, довольный, даже счастливый, вошел в парк на высоком холме, с которого открывался великолепный вид. Пружинистой походкой он шел по одной из аллей к назначенному месту в восточном углу парка. Причины для отличного настроения у него были – антикварные драгоценности влет ушли у скупщика, принеся ему приличный куш. Особенно ярко загорелись глаза барыги при виде старинной броши-скорпиона. Получив приличную сумму за украденное у старой тангеры, убийца предвкушал покупку нового мотоцикла. Приложив пять тысяч евро, которые ему обещали сегодня заплатить, он сможет позволить себе отличную Хонду… или даже Харлей. Душегуб нимало не переживал по поводу совершенного убийства. Напротив, по его коже начинали бегать мурашки блаженства, когда он вспоминал хлюпающий звук, с которым нож вошел в полное тело женщины. Он впервые в жизни убил – и получил наслаждение, несравнимое ни с чем. Вновь и вновь, прикрыв глаза, он вспоминал тот сладостный вечер – мгновение за мгновением.

…Итак, вот тот дом на углу улиц Жирардон и Норвэн. «Внушительное здание», – с уважением подумал он и в тот же момент увидел горничную Жики, выходящую из подъезда. Да, все как и должно быть – вторник, шесть вечера, и Люсьена, проработавшая, как ему сказали, у мадам Перейра почти двадцать лет, идет играть в покер к подруге. У него часа два, а может и более – Люсьена большая любительница почесать язык за картами и рюмкой. Итак, можно действовать. Он надвинул поглубже бейсболку, чтобы не засветиться на камере и направился к подъезду.

– Прошу прощения, мсье, доставка пиццы, – проговорил он в домофон.

– Я ничего не заказывал, – прошамкал старческий голос. Конечно, какая пицца, беззубый старик, тебе в самый раз lait fermenté или жидкого пюре…

– Я знаю, мсье, – весело ответил он. – Я к вашим соседям. Но у них что-то с микрофоном – связи нет. Откройте, сделайте одолжение, а то пицца остынет и мадам Перейра…

Старик что-то проворчал, но замок щелкнул и он, повернув ручку двери, зашел в подъезд. Он не стал ждать лифт, а быстро и неслышно, словно кошка, взлетел на третий этаж. Ключ подошел идеально и он, осторожно повернув его, открыл дверь. Не сомневаясь, что квартира пуста, он быстро прошел в гостиную. Оглядел комнату, обставленную антикварной мебелью, с шестнадцатирожковой бронзовой люстрой под потолком. Подойдя к буфету, он стал выдвигать ящики, быстро перебирая ловкими пальцами содержимое. Не найдя там ничего интересного, открыл консольный комод – скатерти и салфетки из тонкого, чуть пожелтевшего от времени, полотна, Спустя несколько минут он сделал вывод, что в гостиной брать абсолютно нечего. И отправился в спальню.