Хроника смертельной осени - Страница 89

– Нет. Не должны, – торопливо покачала она головой. – Совсем не должны! Еще не хватало, чтобы он оказался балетоманом!

– Так как же вас зовут?

– Анна.

– Два женских имени повергают меня в состояние священного трепета, – совершенно серьезно сообщил он. – Мария и Анна. Мою мать звали Мария.

– А жену – Анна? – усмехнулась она.

– Вовсе нет. Мою бывшую жену звали Лаура – как видите, вполне заурядно.

– Не вижу ничего заурядного в имени Лаура, – возразила она. – Красивое имя.

– Бог с ним, – он протянул ей руку. – Меня зовут Франсуа.

– Это я уже поняла, – ответила Анна, но руку, протянутую ей, пожала. – И чем вы, Франсуа, занимаетесь?

– Искусством, – лаконично сказал он, но Анна заинтересовалась:

– Искусством? Вы – художник?

– О нет! – он рассмеялся. – Я не творец. Я, скорее, торговец.

– Вы не похожи на торговца, – она улыбнулась.

– Внешность обманчива, – он ответил ей улыбкой и указал на узкую лестницу, ведущую на кирпичную стену, вдоль которой она шла, перед тем как ее взгляд зацепился за витрину с зонтами. – Пойдемте наверх. Там гораздо приятнее идти. Не так шумно.

– А что наверху? – спросила Анна.

– Бульвар… сад… называйте как хотите. Неужели вы никогда там не были?

– Никогда. Как вы наверняка успели заметить – я иностранка.

– Заметил, – кивнул Франсуа. Они, не торопясь, поднимались по лестнице. – И откуда вы?

– Из России, – сказала она и добавила. – Кажется, вы тоже не парижанин.

– И даже не француз, – сказал он. Анна удивилась: по-французски он говорил отменно, но с мягким южным выговором, который она слышала у жителей Тулузы и Граса. Она не стала спрашивать, откуда он – захочет, скажет сам.

– А чем вы занимаетесь в Париже, если не секрет? Вы туристка?

Поднявшись, они оказались на высокой балюстраде, уходящей вдаль и засаженной густой растительностью, лавандой, мальвами и даже бамбуком. Растения были неухожены, кусты неподстрижены, но это придавало им особое, диковатое очарование.

– Я балерина, – как всегда скромно ответила Анна.

– Как интересно, – он внимательно смотрел на нее, словно заново оценивая. – Никогда в жизни не знал ни одной балерины.

– Может, вам и повезло. Мы не очень интересные люди.

– Почему? – удивился Франсуа. – Мне кажется, вы должны много знать о музыке, о театре. Разве нет?

Анна засмеялась.

– Я же не музыковед и не театровед. Балет – это все, что я знаю. То, что за его пределами, мне чуждо и, честно говоря, пугает. Как только я осмеливаюсь высунуть нос из своего мирка, как сразу сталкиваюсь с чем-нибудь страшным…

– Какие странные вещи вы говорите, – Франсуа остановился.

– Я сама странная, – отозвалась Анна.

– Когда я увидел вас, сегодня, вприпрыжку бегущую по улице, мне показалось, вы счастливы. Разве моя интуиция меня подвела?

– Нет, ничуть, – честно ответила она. – Действительно, я чувствую себя счастливой сегодня – впервые за долгое время.

– А почему вы не были счастливы? – спросил он.

– Вы слишком любопытны, мсье, – раздраженно нахмурилась Анна.

Он ничуть не смутился.

– Я не из праздного любопытства спрашиваю.

– Нет? – удивленно подняла она брови. – А с чего бы это еще?

– Вы меня заинтриговали, – ответил он спокойно. – Не подумайте чего плохого. Я вообще-то скромный.

– О да! – фыркнула Анна. – Ваша скромность сразу бросается в глаза!..

– Ну, насчет скромности я, наверно, преувеличил, но мне действительно занятно – русская красавица-балерина заявляет, что она неинтересный человек.

– Я не это имела в виду. Я говорила о том, что артисты балета чрезмерно замкнуты в себе и зациклены на работе. И я не исключение.

– Позвольте мне самому судить, – настаивал Франсуа. – Что вы имеете против дружбы с торговцем картинами?

– Против дружбы – ничего, – Анна улыбнулась.

– Ничего, Франсуа, – поправил он ее с усмешкой.

– Ничего, Франсуа, – повторила она. – Сколько сейчас времени? – спросила она. Жики ждала ее к ужину.

– Четыре, – ответил он, бросив короткий взгляд на часы. – Вам уже пора?.. Анна! – позвал он ее, внезапно застывшую в оцепенении.

– А, что? – переспросила она, глядя мимо него. – Ах, простите! Четыре? Как уже поздно. Мне пора.

– Вы далеко живете? – спросил он, и она снова не сразу ответила, задумавшись, и очнулась только после того, как он снова позвал ее. – Анна!

– Да. Да… Да, далеко отсюда. В восемнадцатом округе.

Он кивнул:

– Может, мы все же выпьем кофе? Перед тем, как я посажу вас в такси?

Анна молчала. Она побледнела, и капельки пота выступили на ее висках.

– Да что случилось? – воскликнул Франсуа. – На вас лица нет!

– Зачем вы меня обманули? – голос Анны наполнился страхом и недоумением.

– Обманул? – Франсуа встревоженно сдвинул брови. – В чем я вас обманул? Подождите, Анна, вон скамейка, давайте присядем! Почему вы испугались? Вы говорите, я вас обманул – с чего вы взяли?

Он почти насильно усадил ее на скамейку за зарослями лаванды и сам пристроился рядом. Он попытался взять ее за руку, но она не позволила.

– Ваши часы! – тихо произнесла она.

– Что – мои часы?

– Ваши часы! В Москве я присутствовала на презентации этой модели. Это… это…

– Что – это? – прищурился он.

– Это – Louis Moinet Magistralis. Серия из 300 экземпляров, или что-то около этого и каждый стоит порядка девятисот тысяч долларов.

– Почти миллион, – поправил он ее и добавил. – Плюс страховка. – Франсуа выглядел чуть озадаченным, но не более того. – И в чем я вас обманул? Я не говорил, сколько стоят мои часы.