Хроника смертельной осени - Страница 83

– Впечатляет, – уронил он, воздерживаясь от комментариев. Дальше оставалось только объяснить мальчишке суть дела, и это оказалось просто – молодое дарование схватывало все на лету. План возник ниоткуда – сам нарисовался из воздуха, словно силуэт из сигаретного дыма, пропитавшего клуб – редкое место в Париже, где запрет на курение игнорировался всеми, включая диджея и бармена. Не возникло вопроса, что следует подготовить мальчишке для показа знаменитой приме – конечно, Базиль, что же еще?.. Время от времени из светлых глаз Ксавье струился могильный холод, но он старался не обращать на это внимания. Какое ему, в сущности, дело?..

… Анна уперлась взглядом в сидящих перед нею полицейских:

– Нет, это все невероятно. Откуда он знал…

– Откуда он знал – что? – спросил Моран.

– Все! Он знал, где я занимаюсь, что у меня нет партнера, а он мне жизненно необходим… Он знал, что я попрошу показать мне Базиля, он знал, что преданность балету для меня важнее жизни, – она чуть не сорвалась на крик.

– Мадам, к сожалению, все это свидетельствует, что информацию Десангр почерпнул от того, кто близок к вам, кто знает вас и знает о вас все.

– Близок ко мне?! – прошептала Анна в ужасе. – Кто это может быть?

– Нам нужен список людей, с кем вы тесно общаетесь, кто в курсе ваших проблем, – Дюваль вытащил из портфеля блокнот. – Вспоминайте, мадам, это в ваших интересах. Возможно, этот человек не оставит попыток причинить вам вред.

Анна сдавила пальцами виски.

– Я не представляю, кого вам назвать. Жики… то есть мадам Перейра… но это нонсенс, она относится ко мне как к дочери…

– Вы никогда не задумывались, почему, мадам? – спросил Моран.

– А вы задумываетесь, почему вас любит жена, дети, мать? – еле слышно прошептала Анна.

– Иногда приходится, – смущаясь, признался инспектор. – Особенно когда сделаю что-нибудь такое… не очень хорошее…

Анна, казалось, его не слышала.

– Митя… Дмитрий Крестовский.

– Тот самый, который приехал с вами из посольства?

– Да, да… – кивнула она. – Он. Но зачем ему?

– Не думайте сейчас зачем и почему, – отрезал Дюваль. – Просто вспоминайте.

– Катрин, моя подруга, – выдавила Анна. – Но она живет в Лондоне вместе с мужем.

– Англичанка? – оживился Моран.

– Нет, они русские, мои старые друзья. Никогда не поверю в то, что они желают мне зла. Невозможно.

– Продолжайте, мадам, – чуть раздраженно приказал инспектор.

Анна молчала. Лучше всех ее знал Антон. Антон Ланской – ее любимый, ее муж, тот, которого она предала два года назад и от которого, оскорбленного и несчастного, сбежала. Не он ли решил отомстить ей таким жестоким образом, повергнув в страх и отчаяние? Ее оцепенение не осталось незамеченным полицейскими.

– О ком вы подумали, мадам? – заинтересовался Дюваль. – Вы ведь подумали о ком-то конкретно?

– Нет, – она чуть заметно качнула головой. – Вам показалось.

– Мадам, – посоветовал мягко инспектор. – Не скрывайте ничего. Это в ваших интересах.

Антон, Антон… Анна почувствовала, что вот-вот заплачет. Нет, она не произнесет его имени, никогда не поставит его под удар. Даже если это он, измученный ее предательством и собственным одиночеством, решился на месть – так тому и быть. Пусть боль станет ее искуплением.

Татьяна

Она не находила себе места – уже прошло два часа, как муж позвонил и предупредил, что едет домой, но его все не было и не было… За окном уже совсем стемнело, шел дождь, несколько раз прогремел гром, и она вспомнила, что Лешка не взял зонт. А ведь она предупреждала: «Вечером будет дождь!» Но разве его уговоришь! Он терпеть не мог носить что-то в руках и все мелочи – бумажник, телефон, паспорт – распихивал по карманам.

Татьяна снова набрала номер мужа – он не отвечал, она услышала только длинные гудки – не иначе, забыл телефон на работе или того хуже – потерял. Она включила телевизор и под его глухое бормотание начала мыть посуду. Она пребывала в такой глубокой задумчивости, что не сразу услышала, как надрывается ее мобильник. Она глянула на определитель – ну, слава богу, Лешка!

– Ты куда делся? – раздраженно поинтересовалась она, но услышала совершенно незнакомый голос: – Татьяна Караваева?

– Да, – она не успела испугаться – и поэтому, когда мужской голос представился ей «старший лейтенант Молчагин» и попросил ее срочно приехать в отделение полиции на проспекте Вернадского, она быстро, но без паники, оделась и выскочила из дома. Проспект Вернадского недалеко, и она не стала ждать автобуса, а быстро пошла пешком, запрещая себе думать о том, что могло случиться. Она шагала по мокрому тротуару, наступая в лужи, и проговаривала про себя таблицу умножения, дабы отвлечься от страшных мыслей. Дважды она сбивалась на «семью восемь» и начинала заново. Семью восемь пятьдесят шесть – ну, наконец-то! У входа в отделение курили несколько мужчин в форме.

– Простите, как мне найти старшего лейтенанта Молчагина? – обратилась к ним Татьяна.

– А вы кто? – спросил один из них.

– Моя фамилия Караваева. Мне позвонили и попросили приехать.

– Агапов! – крикнул полицейский куда-то в сторону. – Свози-ка дамочку на опознание!

– Куда? – робко спросила Татьяна, но они уже говорили о чем-то своем, не обращая на нее никакого внимания.

– А где документы на труп? – спросил коренастый мужичонка, подойдя к ним.

Где документы, Татьяна уже не услышала. Она покачнулась и стала падать на черный асфальт…

…Ее Лешка стоял на автобусной остановке и курил, когда заметил девушку, одиноко бредущую по тротуару. Несколько раз она подходила к обочине дороги и пыталась остановить такси, но ни одна машина не тормозила – вид у девушки был затрапезный – не похоже, что у нее есть деньги. Она остановилась в нескольких шагах от Лешки и стала копаться в сумочке, которую и сумочкой трудно назвать – дерматиновая кошелка. Пока она что-то искала, скорее всего – мелочь на билет, вдали показался автобус, и Лешка, бросив окурок, подошел к обочине тротуара.